Барабанщик хренов, больной мечтатель,
Я сижу в тюрьме в самом южном штате.
Я лежу в больничке - на то и ум -
И письмо пишу в санаториум.
В нём хвалю погоду, ругаю цены,
Обсуждаю модных коллег по цеху,
Говорю, что лихим оказался май,
Что целую и как вообще сама.
Передам на волю с одним поэтом,
Он своё отбыл, он теперь балетный,
Говорить с ним не о чем, он дебил,
А теперь загордится - мол, вон где был.
За моё же - мне тут сидеть до смерти,
И белки желты, и схуднул заметно,
Износились брюки, пора зашить,
И ещё - отбирают карандаши.
Так что строчки - ложкой по серым стенам,
Облаками в небе, везде, везде, на
Голом теле, на дёснах, на радужке,
На надорванном старом дряном движке.
Я сижу в тюрьме в самом южном штате.
Я лежу в больничке - на то и ум -
И письмо пишу в санаториум.
В нём хвалю погоду, ругаю цены,
Обсуждаю модных коллег по цеху,
Говорю, что лихим оказался май,
Что целую и как вообще сама.
Передам на волю с одним поэтом,
Он своё отбыл, он теперь балетный,
Говорить с ним не о чем, он дебил,
А теперь загордится - мол, вон где был.
За моё же - мне тут сидеть до смерти,
И белки желты, и схуднул заметно,
Износились брюки, пора зашить,
И ещё - отбирают карандаши.
Так что строчки - ложкой по серым стенам,
Облаками в небе, везде, везде, на
Голом теле, на дёснах, на радужке,
На надорванном старом дряном движке.